11 июня — день рождения Великой княжны Татьяны Николаевны

Сегодня, 11 июня (29 мая по старому стилю), день рождения Великой княжны Татьяны Николаевны.

Великая княжна Татьяна Николаевна – вторая дочь императора Николая II и императрицы Александры Федоровны, родилась в 1897 году в Петергофе. Наречена в честь мученицы Татианы.

Из всех преподаваемых ей предметов Татьяна Николаевна предпочитала уроки музыки и танцев. На тех немногих балах, где она успела побывать, танцевала легко и красиво. Однако, как свидетельствовали хорошо знавшие ее люди, основой ее жизни были дом, хозяйство, рукоделие. Все портреты Татьяны Николаевны, в юности, оставленные современниками, очень схожи между собой. Приведем здесь только наиболее яркие из них.

С. Я. Офросимова: «Направо от меня сидит Великая княжна Татьяна Николаевна. Она Великая княжна с головы до ног, так она аристократична и царственна! Лицо ее матово-бледно, только чуть-чуть розовеют щеки, точно из-под ее тонкой кожи пробивается розовый атлас. Профиль ее безупречно красив, он словно выточен из мрамора резцом большого художника. Своеобразность и оригинальность придают ее лицу далеко расставленные друг от друга глаза. Ей больше, чем сестрам, идут косынка сестры милосердия и красный крест на груди. Она реже смеется, чем сестры. Лицо ее иногда имеет сосредоточенное и строгое выражение. В эти минуты она похожа на мать. На бледных чертах ее лица — следы напряженной мысли и подчас даже грусти. Я без слов чувствую, что она какая-то особенная, иная, чем сестры, несмотря на общую с ними доброту и приветливость. Я чувствую, что в ней — свой целый замкнутый и своеобразный мир». 

Баронесса С. К Буксгевден: «Татьяна Николаевна, по-моему, была самая хорошенькая. Она была выше матери, но такая тоненькая и так хорошо сложена, что высокий рост не был ей помехой. У нее были красивые, правильные черты лица, она была похожа на своих царственных красавиц родственниц, чьи фамильные портреты украшали дворец. Темноволосая, бледнолицая, с широко расставленными глазами — это придавало ее взгляду поэтическое, несколько отсутствующее выражение, что не соответствовало ее характеру. В ней была смесь искренности, прямолинейности и упорства, склонности к поэзии и абстрактным идеям. Она была ближе всех к матери и была любимицей у нее и у отца. Абсолютно лишенная самолюбия, она всегда была готова отказаться от своих планов, если появлялась возможность погулять с отцом, почитать матери, сделать все то, о чем ее просили. Именно Татьяна Николаевна нянчилась с младшими, помогала устраивать дела во дворце, чтобы официальные церемонии согласовывались с личными планами семьи. У нее был практический ум, унаследованный от Императрицы — матери и детальный подход ко всему». 

Юлия фон Ден тоже вторила остальным мемуаристам: «Великая княжна Татьяна Николаевна была столь же обаятельной, как и ее старшая сестра, но по-своему. Ее часто называли гордячкой, но я не знала никого, кому бы гордыня была бы менее свойственна, чем ей. С ней произошло то же, что и с Ее Величеством. Ее застенчивость и сдержанность принимали за высокомерие, однако стоило вам познакомиться с ней поближе и завоевать ее доверие, как сдержанность исчезала и перед вами представала подлинная Татьяна Николаевна. Она обладала поэтической натурой, жаждала настоящей дружбы. Его Величество горячо любил вторую дочь, и сестры шутили, что если надо обратиться к Государю с какой-то просьбой, то » непременно уже Татьяна должна попросить Рapa, чтобы он нам это разрешил». Очень высокая, тонкая, как тростинка, она была наделена изящным профилем камеи и каштановыми волосами. Она была свежа, хрупка и чиста, как роза». 

А.А.Танеева – Вырубова трепетно вспоминала в своих великолепных мемуарах о Царской Семье: «Татьяна Николаевна была в мать — худенькая и высокая. Она редко шалила и сдержанностью и манерами напоминала Государыню. Она всегда останавливала сестер, напоминала волю матери, отчего они постоянно называли ее «гувернанткой». Родители, казалось мне, любили ее больше других. Государь говорил мне, что Татьяна Николаевна ему сильно напоминает характером и манерами Государыню. Волосы у нее были темные… Мне также казалось, что Татьяна Николаевна была очень популярна: все ее любили — и домашние, и учителя, и в лазаретах. Она была самая общительная и хотела иметь подруг». 

Эта была девушка вполне сложившегося характера, прямой, честной и чистой натуры, в ней отмечались исключительная склонность к установлению порядка в жизни и сильно развитое сознание долга. Она ведала, за болезнью матери, распорядками в доме, заботилась об Алексее Николаевиче и всегда сопровождала Государя на его прогулках, если не было В. Долгорукова. Она была умная, развитая, любила хозяйничать, и в частности, вышивать и гладить белье».

Неудивительно, что сравнение Татьяны нередко приводится с великой княжной Ольгой. «Большая пара» цесаревен была очень дружна, — все время вместе, но тем не менее, чем сильнее взрослели Великие княжны, тем заметнее для всех становилось ненавязчивое первенство второй сестры. И если Ольгу Николаевну все как – то невольно сравнивали с принцессой, то Татьяна Николаевна по духу, несомненно, была – королева: сдержано — властная, решительная, умная, привыкшая опекать тех, кто слабее и нуждается в ее покровительстве. Уместности королевских тонов в портрете княжны есть неоспоримые доказательства.

Вот письмо Татьяны Николаевны от 15 августа 1915 года: «Я все время молилась за вас обоих, дорогие, чтобы Бог помог вам в это ужасное время. Я просто не могу выразить, как я жалею вас, мои любимые. Мне так жаль, что я ничем не могу помочь… В такие минуты я жалею, что не родилась мужчиной.

Благословляю вас, мои любимые. Спите хорошо. Много раз целую тебя и дорогого Папу… Ваша любящая и верная дочь Татьяна».

Не сразу и догадаешься, что эти строки, написанные явно сильным человеком, принадлежат восемнадцатилетней девушке и обращены к родителям. Еще одна записка Татьяны к матери. Датирована 1912 годом, и тон почтительной, послушной дочери в ней постепенно, мягко замещается теплой материнской интонацией:

«Я надеюсь, что Аня (*А. А.Танеева — Вырубова — автор.) будет мила с тобой, и не будет тебя утомлять и не будет входить и тревожить тебя, если ты захочешь побыть одна. Пожалуйста, дорогая Мама, не бегай по комнатам, проверяя, все ли в порядке. Пошли Аню или Изу, (* А. А.Танеева — Вырубова и одна из фрейлин Двора, лицо не установленное. — автор) иначе ты устанешь, и тебе будет трудно принимать тетю и дядю. Я постараюсь, и на борту с офицерами буду вести себя как можно лучше. (*Речь в письме вероятно идет о каком – либо торжественном приеме на борту царской яхты «Штандарт» Цесаревны уже учились замещать Государыню мать на некоторых светских церемониях – автор.)

До свидания, до завтра. Миленькая, не беспокойся о Бэби (* Домашнее имя Цесаревича Алексея Николаевича на английский манер – «Малыш» — автор). Я присмотрю за ним, и все будет в порядке», — так пишет матери девочка — подросток. Чувствуются рано определившийся цельный характер, хозяйственная сметка, практичность и деловитость. А за всем этим, если не забывать, кем написаны эти строки, чисто «романовская» царская сила и воля.

Эта была девушка вполне сложившегося характера, прямой, честной и чистой натуры, в ней отмечались исключительная склонность к установлению порядка в жизни и сильно развитое сознание долга. Она ведала, за болезнью матери, распорядками в доме, заботилась об Алексее Николаевиче и всегда сопровождала Государя на его прогулках, если не было В. Долгорукова. Она была умная, развитая, любила хозяйничать, и в частности, вышивать и гладить белье».

Неудивительно, что сравнение Татьяны нередко приводится с великой княжной Ольгой. «Большая пара» цесаревен была очень дружна, — все время вместе, но тем не менее, чем сильнее взрослели Великие княжны, тем заметнее для всех становилось ненавязчивое первенство второй сестры. И если Ольгу Николаевну все как – то невольно сравнивали с принцессой, то Татьяна Николаевна по духу, несомненно, была – королева: сдержано — властная, решительная, умная, привыкшая опекать тех, кто слабее и нуждается в ее покровительстве. Уместности королевских тонов в портрете княжны есть неоспоримые доказательства.

Вот письмо Татьяны Николаевны от 15 августа 1915 года: «Я все время молилась за вас обоих, дорогие, чтобы Бог помог вам в это ужасное время. Я просто не могу выразить, как я жалею вас, мои любимые. Мне так жаль, что я ничем не могу помочь… В такие минуты я жалею, что не родилась мужчиной.

Благословляю вас, мои любимые. Спите хорошо. Много раз целую тебя и дорогого Папу… Ваша любящая и верная дочь Татьяна».

Не сразу и догадаешься, что эти строки, написанные явно сильным человеком, принадлежат восемнадцатилетней девушке и обращены к родителям. Еще одна записка Татьяны к матери. Датирована 1912 годом, и тон почтительной, послушной дочери в ней постепенно, мягко замещается теплой материнской интонацией:

«Я надеюсь, что Аня (*А. А.Танеева — Вырубова — автор.) будет мила с тобой, и не будет тебя утомлять и не будет входить и тревожить тебя, если ты захочешь побыть одна. Пожалуйста, дорогая Мама, не бегай по комнатам, проверяя, все ли в порядке. Пошли Аню или Изу, (* А. А.Танеева — Вырубова и одна из фрейлин Двора, лицо не установленное. — автор) иначе ты устанешь, и тебе будет трудно принимать тетю и дядю. Я постараюсь, и на борту с офицерами буду вести себя как можно лучше. (*Речь в письме вероятно идет о каком – либо торжественном приеме на борту царской яхты «Штандарт» Цесаревны уже учились замещать Государыню мать на некоторых светских церемониях – автор.)

До свидания, до завтра. Миленькая, не беспокойся о Бэби (* Домашнее имя Цесаревича Алексея Николаевича на английский манер – «Малыш» — автор). Я присмотрю за ним, и все будет в порядке», — так пишет матери девочка — подросток. Чувствуются рано определившийся цельный характер, хозяйственная сметка, практичность и деловитость. А за всем этим, если не забывать, кем написаны эти строки, чисто «романовская» царская сила и воля.

 

Но и привычные тихие женские таланты были присущи Татьяне Николаевне в большей степени, чем сестрам. Анна Танеева писала, что, занимаясь рукоделием, Татьяна работала лучше других. У нее были очень ловкие руки, она шила себе и старшим сестрам красивые блузы, вышивала, вязала и великолепно причесывала мать, когда девушки — горничные отлучались на выходные.

Будучи еще совсем в юных летах, задумчивая Великая княжна уже весьма критично и верно оценивала свое внутреннее состояние, все свои просчеты и ошибки: «Может быть, у меня много промахов, но, пожалуйста, прости меня» (письмо к матери от 17 января 1909 года).

«16 июня 1915 года. Я прошу у тебя прощения за то, что как раз сейчас, когда тебе так грустно и одиноко без ПапА, мы так непослушны. Я даю тебе слово, что буду делать все, чего ты хочешь, и всегда буду слушаться тебя, любимая», – винится Татьяна в другом письме перед горячо любящей матерью.

«21 февраля 1916 года. Я только хотела попросить прощения у тебя и дорогого ПапА за все, что я сделала вам, мои дорогие, за все беспокойство, которое я причинила. Я молюсь, чтобы Бог сделал меня лучше…» 

Через несколько недель после начала войны великая княжна Татьяна выступила инициатором создания в России «Комитета Ее Императорского Высочества великой княжны Татьяны Николаевны для оказания временной помощи пострадавшим от военных бедствий».

Прославившийся на ниве обширной благотворительности «Татьянинский комитет» ставил перед собой следующие цели: оказание помощи лицам, впавшим в нужду вследствие военных обстоятельств, в местах их постоянного места жительства или же в местах их временного пребывания; содействие отправлению беженцев на родину или на постоянное место жительства; поиск работы для трудоспособных; содействие в помещении нетрудоспособных в богадельни, приюты; оказание беженцам денежных пособий; создание собственных учреждений для помещения нетрудоспособных содействие в помещении нетрудоспособных в богадельни, приюты; оказание беженцам денежных пособий; создание собственных учреждений для помещения нетрудоспособных; прием пожертвований.

Великая княжна Татьяна была Почетной председательницей этого Комитета, в который входили известные в России государственные и общественные деятели. В заседаниях Комитета также участвовали представители военного министерства, министерств Внутренних дел, Путей сообщения и Финансов.

Общественная деятельность Великих княжон приветствовалась и активно направлялась Императрицей. Из письма Государыни супругу от 20 сентября 1914 года: «В 4 ч. Татьяна и я приняли Нейдгарда по делам ее комитета — первое заседание состоится в Зимнем Дворце в среду, после молебна, я опять не буду присутствовать. Полезно предоставлять девочкам работать самостоятельно, их притом ближе узнают, а они научатся приносить пользу». 

Эту же мысль Ее Величество повторила в письме от 21 октября 1914 года: «О. и Т. сейчас в Ольгином Комитете. Татьяна одна принимала Нейдгарда с его докладом, продлившимся целых полчаса.

Это очень полезно для девочек. Они приучаются быть самостоятельными, и это их гораздо большему научит, так как приходится думать и говорить за себя без моей постоянной помощи».

Письмо от 24 октября 1914 года: «Татьяна была на заседании в своем Комитете, оно продолжалось 1,5 часа. Она присоединилась к нам в моей крестовой общине, куда я с Ольгой заезжала после склада». 

Еще одна деятельность, которой Великая княжна Татьяна Николаевна самоотверженно отдавала все свои силы, — это работа медицинской сестры.

С. Я. Офросимова вспоминала: «Если бы, будучи художницей, я захотела нарисовать портрет сестры милосердия, какой она представляется в моем идеале, мне бы нужно было только написать портрет великой княжны Татьяны Николаевны; мне даже не надо было бы писать его, а только указать на фотографию ее, висевшую всегда над моей постелью, и сказать: «Вот сестра милосердия»».

«Во время войны, сдав сестринские экзамены, старшие княжны работали в Царскосельском госпитале, выказывая полную самоотверженность в деле… У всех четырех (сестер. — автор) было заметно, что с раннего детства им было внушено огромное чувство долга. Все, что они делали, было проникнуто основательностью в исполнении. Особенно это выражалось у двух старших. 

Они не только несли в полном смысле слова обязанности рядовых сестер милосердия, но и с большим умением ассистировали при сложных операциях… Серьезнее и сдержаннее всех была Татьяна», — пишет Мосолов.

Татьяна Евгеньевна Мельник-Боткина (дочь лейб-медика Николая II Е. С. Боткина) вспоминала, что доктор В.Деревенко, «человек весьма требовательный по отношению к сестрам», говорил уже после революции, что ему редко приходилось встречать такую спокойную, ловкую и дельную хирургическую сестру, как Татьяна Николаевна. «С трепетом просматривая в архиве дневник великой княжны Татьяны 1915-1916 годов, — рассказывает уже упомянутый нами историк Татьяна Горбачева, — написанный крупным ровным почерком, удивлялась я необыкновенной чуткости великой княжны — после посещения лазаретов она записывала имена, звания и полк, где служили те люди, кому она помогла своим трудом сестры милосердия. Каждый день она ездила в лазарет… И даже в свои именины». 

В госпитале Татьяна выполняла очень тяжелую работу: перевязки гнойных ран, ассистирование при сложных операциях. Государыня то и дело сообщает мужу: «Татьяна заменит меня на перевязках», «предоставляю это дело Татьяне».

Из воспоминаний Т. Мельник-Боткиной: «Я удивляюсь и их трудоспособности, — говорил мне мой отец про Царскую семью, уже не говоря про Его Величество, который поражает тем количеством докладов, которое он может принять и запомнить, но даже Великая княжна Татьяна; например, она, прежде чем ехать в лазарет, встает в семь часов утра, чтобы взять урок, потом едет на перевязки, потом завтрак, опять уроки, объезд лазаретов, а как наступит вечер… сразу берется за рукоделие или за чтение». 

После февральского переворота разделила судьбу своей семьи: после ареста в Царском Селе, вместе с семьёй перевезена в Тобольск, затем в Екатеринбург. В Екатеринбурге Татьяна все чаще читала матери по ее просьбе «духовное чтение»: книги о житии Серафима Саровского и Божией матери, «Патерик Киево – Печерской лавры», Библию в коричневом переплете с лиловой, муаровой, почти выцветшей закладкой. Лилово – сиреневым был и дневник Александры Феодоровны, который Татьяна подарила ей на Новый год, смастерив обложку из куска ее шелкового шарфа. Титульный лист украшала надпись, сделанная по-английски, изящным, летящим почерком, чуть наискось, с неизменным парафом — росчерком:

«Моей любимой, дорогой МамА, с лучшими пожеланиями счастливого Нового года. Пусть будет Божие благословение с тобой и защищает оно тебя всегда. Любящая дочь Татьяна».

Узнайте больше на портале царская-семья.рф.